О. Мороз. «Хроника либеральной революции»
Одним из ключевых в телевыступлении Ельцина опять-таки стал тезис, который он и его сторонники будут упорно отстаивать в течение всех месяцев, отделявших страну от октябрьских событий: «Воля народа, воля большинства избирателей выше воли Верховного Совета, Съезда и любого другого органа или руководителя. Именно поэтому должны быть отменены и не приниматься впредь решения, которые препятствуют проведению реформ, дестабилизируют обстановку в стране. И Съезд, и Верховный Совет уже приняли немало таких решений».
В свою очередь, противники Ельцина столь же упорно станут возражать против этого тезиса.
Особо остановился Ельцин на своих отношениях с Руцким. Он сказал, что референдум стал поражением вице-президента.
— В последнее время, — заявил президент, — от критики некоторых направлений деятельности правительства, отдельных его действий он перешел к огульному отрицанию всего, что делают президент и исполнительная власть. Во время подготовки к референдуму вице-президент фактически стал одним из лидеров противников реформ. Ситуация, когда вице-президент вступает в политическую борьбу с президентом и его курсом, — уникальна. На такой случай ни в одной стране, в том числе и в России, даже не выработаны юридические механизмы. Но как президент я обязан принять меры. Я утратил доверие к Руцкому и освободил его от всех поручений, даваемых президентом. Причина проста: их выполнение используется в личных политических целях, в ущерб делу и тому курсу на преобразования, который проводят президент и правительство.
На другой день последовала и реакция Руцкого. На встрече с ветеранами войны он заявил, что его «совершенно не волнует» то, о чем вчера говорил в его адрес президент. «Я настолько привык к этой грязи и гадости, — сказал Руцкой, — что вывести меня из равновесия уже невозможно, я стал толстошкурым». Более того, выступление Ельцина, по словам вице-президента, заставило его принять решение, как он будет действовать в перспективе: до сих пор он не собирался выставлять свою кандидатуру на пост главы государства, однако «теперь, после вчерашнего выступления президента, после того, что делает президент и его окружение», он обязательно будет баллотироваться на очередных президентских выборах. Пока же он не собирается уходить в отставку: работы у него много.
Разговоры о возвращении Гайдара
8 мая на пресс-конференции Ельцин опроверг слухи о возвращении в правительство Егора Гайдара. По словам президента, этого «не хочет и сам Гайдар».
Однако бывший и.о. премьера в интервью «Интерфаксу» накануне вечером сообщил, что ни президент, ни премьер не делали ему предложения войти в состав кабинета. Если же такое предложение поступит, то, как дал понять Гайдар, он будет над ним думать. Деятельность правительства Черномырдина он оценил как «достаточно позитивную». По его словам, главное, что кабинету удалось избежать «попыток радикально повернуть назад экономические реформы» под влиянием политического противоборства и неразберихи. Оглядываясь на период его собственного пребывания на посту и.о. премьера, Гайдар заметил, что главным препятствием для него было сопротивление, чинимое российским парламентом. Прежде столь определенно он, кажется, не говорил об этом.
В другом своем выступлении в те дни Гайдар сказал, что, по его мнению, самые непопулярные в социальном плане экономические меры пришлись на 1992 год, а сейчас уже нет нужды проводить столь жесткую политику.
Возможность того, что Гайдар вернется в правительство, не исключил и вице-премьер Александр Шохин. Правда, он сказал (на пресс-конференции 5 мая), что Гайдар «мог бы стать министром без портфеля, курирующим финансовую политику». Это было похоже на насмешку, особенно учитывая некоторые нюансы их отношений с Егором Тимуровичем.
9 мая обошлось без жертв...
Вопреки опасениям никаких серьезных инцидентов 9 мая не произошло. День прошел относительно спокойно Правда, самый буйный оппозиционер — Анпилов — после допроса в прокуратуре 8 мая был задержан, так, на всякий случай, и День Победы провел в кутузке. Демонстрация в 15—20 тысяч человек, организованная Союзом офицеров (в ней приняли участие и другие оппозиционные организации), беспрепятственно прошествовала от Белорусского вокзала по Тверской к могиле Неизвестного солдата. По пути на Триумфальной площади был организован митинг. Ораторы выступали, стоя под транспарантом с надписью «Победили фашизм — победим и ельцинизм». Миновав могилу Неизвестного солдата, где вожаки колонны возложили венки и цветы, все, опять-таки беспрепятственно, проследовали на Красную площадь. Здесь уже собралось много москвичей. Милиции видно не было. На площади «Трудовая Россия» устроила митинг. То, что власти пропустили демонстрантов на Красную площадь, ораторы, естественно, расценили как «нашу победу», за которой непременно последуют и другие. «На башнях Кремля еще взовьются красные флаги», — пригрозил один из выступающих.
Забавное описание событий 9 мая дала «Российская газета»:
«Утром девятого Тверская была умыта и безлюдна, как в Олимпиаду. За витринами частных «шопов» мелькали взволнованные лица, а в Георгиевском переулке затаились омоновцы с «черемухой» и бронежилетами. В Елисеевском за дешевыми сосисками стояли всего шесть человек. «Наши» уже пошли. Их было тысяч пятнадцать с разноцветными флагами, портретами мертвых генсеков и транспарантами, самый невинный из которых звал к немедленной казни «Бориса Моисеевича Эльцина». Плечом к плечу шагали суровые «офицеры», поддатые «трудороссы», ухмыляющиеся бородачи из ФНС и «Памяти». Звонко запевали старухи с кастрюлями на головах. На Маяковке они устроили митинг. На грозную трибуну — зеленый бронированный тягач — взбирались вожди: депутаты Бабурин и Константинов, экс-генералы Стерлигов и Макашов, самая, как было объявлено, красивая женщина в СССР Сажи Умалатова, комсомольский секретарь Маляров, Лимонов и еще несколько менее известных. Звали на бой кровавый. Бабурин сравнил правительство с французами, которых поджидает «Старая Смоленская дорога». Маляров намекнул на бронепоезд, который на запасном пути. Лимонов спел любимую: «Красная армия всех сильней». Время от времени ораторов прерывали, скандируя «Фашизм не пройдет!», «Мы победим!», «Демократов — на фонари!», «Советский Союз!». От густых винных паров, пестрых лоскутьев, криков и солнца отдельные ветераны хватались за сердце...
Выкрикивая лозунги, колонна мощно покатилась вниз, обрастая случайными зеваками... Камеры всех телекомпаний мира готовились запечатлеть очередной бой «русских гладиаторов». Но на этот раз, к счастью, пронесло. Омоновцы из своего переулка носа не показывали, а безоружные милиционеры были предельно вежливы и корректны. Демонстранты почти бегом вылетали с Тверской, огибали Манеж, с ходу возлагали венки и вступали на Красную площадь. Однако и здесь им никто не препятствовал. Не готовая к такому обороту, колонна моментально развалилась. Красная площадь, заполнившись было любопытными, минут через двадцать почти полностью опустела. Демонстранты, оставшиеся сами с собой, встали в кружочки и устроили маленький Гайд-парк. Часа четыре кряду обсуждали, как бы поскорее перевешать демократов, спекулянтов и взорвать все коммерческие магазины...
«Трудороссы», совсем нализавшись, подкатили к музею Ленина свою «Оку» с громкоговорителями на крыше и до вечера несли уже совершеннейшую ахинею. Типа «Завтра захватываем Тушино и летим бомбить Кремль». Про День Победы большинство из них забыло еще утром».
Самое удивительное в этом описании, конечно, — то, что оно было опубликовано в «Российской газете». Как уже говорилось, в ту пору это было откровенно антиельцинское, прохасбулатовское издание. Редактора Валентина Логунова, питавшего искренние, односторонние симпатии к спикеру, сместили лишь в сентябре 1993-го. Тот факт, что подобный фельетон с язвительными насмешками в адрес непримиримой оппозиции смог появиться в этой газете еще в мае, был труднообъясним.
Чем объяснить, что в День Победы удалось избежать открытых конфликтов? По-видимому, обе стороны решили, что первомайских кровавых столкновений достаточно: в тот день оппозиция продемонстрировала, что референдум ей не указ, что она не намерена снижать накал борьбы с «антинародной» властью, причем не брезгуя никакими ее формами, власть же показала оппозиции, что итоги референдума удесятерили ее силы, ее желание покончить с анархией и двоевластием в стране.
Кстати, 9 мая было нарушено распоряжение Ельцина от 28 апреля о запрете шествий и митингов на ряде улиц и площадей в центре столицы, в том числе на Красной площади, но никто не обратил внимания на это нарушение.
9 мая на Поклонной горе произошел некий инцидент, давший противоборствующим сторонам новый повод для обмена словесными ударами. Хасбулатова и Зорькина, приехавших на торжества по случаю открытия первой очереди мемориального комплекса Героев Отечественной войны, не пустили на трибуну, где уже находились Ельцин и Лужков. Путь им преградил начальник президентской охраны Коржаков, заявивший, что присутствие руководителей парламента и Конституционного суда на трибуне не предусмотрено, что это мероприятие проводится «только для президента России». В опубликованном в тот же день заявлении парламентской пресс-службы подобное отношение к высшим руководителям страны было названо «бестактным».
В самом деле, как подумаешь, к чему были эти мелочные уколы? Оно, конечно, Ельцина можно понять: не очень хочется стоять на трибуне рядом с малоприятными для тебя людьми, но раз уж они приехали... Официальные лица все-таки... К чему здесь проявлять нравы коммунальной кухни? Не достойнее ли подняться над этим отнюдь не президентским уровнем?
Тройственный союз: Хасбулатов — Зорькин — Руцкой
В «победные» дни мая на экране замелькала дружная троица Хасбулатов — Зорькин — Руцкой. Вот они встречаются с ветеранами, вот возлагают цветы к памятнику Неизвестному солдату...
Понятно, что именно должна была символизировать эта тройственная компания, о чем говорить россиянам своим мельканием там и сям: вот видите, никакого противостояния властей нет, все три власти ходят рядком, разве что за ручки не держатся; это только смутьян Ельцин всю картину портит, дестабилизирует.
В тот момент они как никогда были нужны друг другу. Получив доверие народа на референдуме, президент открыто провозгласил намерение игнорировать не получившие такого доверия Верховный Совет и Съезд. По крайней мере в деле принятия новой конституции.
Естественная реакция Хасбулатова — призвать на помощь Конституционный Суд.
Перед референдумом, как мы помним, бывший верховный миротворец — он же председатель КС — здорово подпортил игру спикеру Верховного Совета, изменив порядок подсчета голосов, принятый Съездом. Но теперь Хасбулатов, похоже, милостиво простил ему это в ожидании грядущих услуг.
Вице-президент, открыто перебежавший 20 марта на сторону противников президента, так и остался в их стане. Безработный, лишенный доверия Ельцина и его поручений, он тем не менее номинально оставался вторым лицом в иерархии исполнительной власти. И в этом качестве, как считал спикер, тоже мог ему пригодиться. Во всяком случае, 11 чемоданов компромата на исполнительную власть, о которых генерал объявил накануне референдума на заседании Верховного Совета, оказались как нельзя кстати и требовали, конечно, поощрения.
Насколько была опасна для президента эта новая коалиция, этот триумвират? Сам он, кажется, считал, что теперь, после референдума, — не опасна. Как иначе объяснить, что он так небрежно, вопреки протоколу, не пригласил председателей ВС и КС вкупе со своим полуотставным замом в Александровский сад на церемонию возложения венков, а на митинг, проходивший на Поклонной горе, и вовсе их не пустил?
Впрочем, может быть, это небрежение символизировало не столько недооценку опасности, сколько служило своеобразным знаком, отмечавшим возникновение совершенно новой политической ситуации, которое, по мнению президента, произошло после референдума. Можно было предположить, что такие знаки Ельцин при малейшей возможности теперь будет выставлять на всеобщее обозрение везде и повсюду.
Что же касается того, какова была реальная степень влияния тройственного союза на общественное сознание в сравнении с влиянием российского президента, подтвердившего на референдуме свою легитимность, это должны были показать ближайшие дни и недели.
ПРИВАТИЗАЦИЯ СТАНОВИТСЯ НЕОБРАТИМОЙ
Атака через регионы
Не добившись успеха в лобовом противостоянии c Чубайсом, противники приватизации весной 1993-го решили зайти с тыла — ударить по нему со стороны регионов.
Впрочем, «идейных» противников разгосударствления становилось все меньше — за ширмой борьбы с «приватизацией по Чубайсу» чаще всего скрывалось примитивное желание самим захватить собственность, не позволить другим стать ее обладателями.
Для первой «региональной» атаки была выбрана Челябинская область, в тот момент одна из самых «продвинутых» по части разгосударствления собственности. 18 марта тамошний Малый совет принял решение (в дальнейшем оно было утверждено облсоветом) о приостановке чековых аукционов на территории области. По всем правилам военного искусства это решение в течение двух недель держалось в секрете. Лишь в начале апреля появились соответствующие разъяснения челябинских властей. Согласно их версии, приватизация приостановлена «в интересах народа», права которого на аукционах, дескать, ущемляются — акции в основном достаются приезжим коммерсантам с крупными пакетами ваучеров.
Создавался опасный прецедент: во многих местах начальствующей верхушкой владели такие же настроения. И действительно, вскоре аналогичное решение приняли в Новосибирске — здесь чековые аукционы были приостановлены на три месяца. В Хакасии ограничили для «посторонних» право участвовать в местных аукционах...
Дальнейшее распространение этой эпидемии грозило общим срывом процесса приватизации в России. Такое развитие событий было тем более вероятно, что на местах хорошо знали расстановку сил в российском парламенте — то, что большинство депутатов лелеяло мечту радикально изменить порядок приватизации либо же вовсе остановить ее. Местным их единомышленникам оставалось только дождаться соответствующего решения ВС...
<< [1] ... [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] ... [98] >>
